25
Но изъ всiхъ данныхъ о торговлi Руси съ Востокомъ, прежде всего, ясно,
что мы условно можемъ говорить объ арабскомъ влiянiи и арабскомъ стилi, ко
торый будто-бы наблюдается въ раннихъ русскихъ древностяхъ. Очевидно, что
мы имiемъ дiло здiсь съ широкимъ азiатскимъ или восточнымъ влiянiеыъ, въ
которомъ наuiональные элементы или участвуютъ разомъ, по ихъ политической
группировкi, или въ разные перiоды, по условiямъ торговыхъ сношенiй, близости
и взаимныхъ 11уждъ, или же по ыipi преобладанiя того или другаго вкуса: то
Сирiя, то Персiя, то Индiя и Средняя Азiя выступаютъ здiсь своего рода руко
водителяыи русской культуры. Все дiло въ томъ, чтобы и 1-1амъ самимъ, наслiд
никамъ этой 1{ультуры, стать на истинную точку зрiнiя тiснiйшихъ родственныхъ
связей древняго населенiя Европейской Россiи съ Азiею, едва-ли не на всемъ
пространств·!> этой части свiта. Въ свою очередь, эта точка зрiнiя можетъ уста
новиться у насъ только въ результатi новаго научнаго взгляда на варварское
населенiе Россiи въ перiодъ
IX
-Х стол.: это варварство должно понимать не
въ смыслi примитивной грубости, начальной, первой ступени цивилизацiи, но въ
томъ смыслi, какъ этотъ терминъ принимали греки, называя древнихъ персовъ
варварами, т. е. въ смыслi особой, отличной отъ Запада культуры восточнаго
происх:ожденiя и характера, наиболiе оригинально выражавшейся въ быту ко
чевниковъ.
Въ разборi древностей эпохи переселенiя народовъ ыы уже иыiли случай
подробно изложнть тi основанiя, по которымъ бытъ кочевниковъ въ извiстную
эпоху шелъ впереди быта земледiльческаго по усвоенiю культурныхъ формъ,
хотя бы эти формы касались исключительно личныхъ украшенiй, уборовъ, того,
•по называется доселi богатствомъ въ народi. Анализъ древнiйшихъ перiо
довъ русскаго искусства разъяснилъ намъ общiй пр1шципъ тiсной и неразрыв
ной связи типа уборовъ и ихъ орнамента, иначе говоря, логической необходи
мости этого послiдняго, какъ выраженiя служебной роли типа въ томъ или
другомъ уборi. Этотъ принuипъ указалъ наыъ, что мы имiемъ здiсь дiло съ
типомъ первоначальныыъ, не измiненнымъ, воспринятымъ однородною средою,
съ полнымъ пониыанiемъ его роли, которой не коснулась переыiна, а потому и
не покинулъ основноii орнаментъ. Не то мы видимъ съ переходомъ типовъ на
сiверо-западъ Европы, а потому и скандинавскiй орнаментъ является съ характе
ромъ произвола и преувеличенiя, какъ орнаментъ Индiи.
Скандинавскiя древности
V-IX
и Х-ХП столiтiй, собранныя въ нацiо
нально~1ъ музеi Стокгольма, поражаютъ массою серебряныхъ и отчасти золотыхъ
издiлiй всякаго рода: обручей, браслетовъ, спиральныхъ колеuъ
11
пр.; сканди
навскiе археологи должны былr1 невольно увлекаться этимъ богатствомъ своего
музея и, вм·l;ст-Б съ Iорнандомъ, считавшимъ миеическую Скандiю страною
offi–
ciпa geпtiuш, видiть въ ней officiпa
artiu111.
Но этп вптрины, набитыя серебромъ,
безконечно повторяютъ одинъ и тотъ-же типъ, нерi>дко варiантъ, въ десяткахъ,
сотняхъ экземпляровъ, и всi эти безконечные клады I{ажутся кучамп ломанаго
серебра. Эти клады состоятъ 11зъ денежныхъ знаковъ и цiнностей, накопленныхъ
конунгами и ви1щнrами, и составляютъ военную добычу, цiнное ш1ущество,
только не расплавленное, а нар·l>зан11ое для удобства расходованiя.
