живыми. И видно, что в них всегда есть
надежда: среди тьмы всегда есть свет.
Тьма — она как раз застила глаза до-
кучливых «пьяниц». «Мрачное небо»,
появлявшееся в акварелях в очередь
с нарядным и прозрачным — это же был
космос. Вселенная. Пустовойтов писал
портреты великих строений — на фоне
мироздания, которое находил единствен-
но-равновеликим своим «героям». Храм
и небо всегда были главными действую-
щими лицами его пейзажей, а всё осталь-
ное — дерево, наши домишки — времен-
ным, переменным, бренным стаффажем
*
.
Понять написанные им храмы можно
и так: слиток света противостоит хаосу...
И люди, понимающие недоступное сен-
тиментальным пьяницам, всегда находи-
лись.
Людмила СЕКРЕТАРЬ, историк архи-
тектуры:
— Мы подарили академику Лихачёву
одну из акварелей Пустовойтова с храмом
Иоанна Богослова. Дмитрий Сергеевич
был в таком восторге! У них с художни-
ком завязалась переписка. И Лихачёв при
каждой встрече расспрашивал о судьбе
Семёна Ивановича.
Глядя на это «эль-грековское», по вы-
ражению Пустовойтова, небо в сполохах,
разрывающих тьму, поневоле вспомина-
ешь: Пустовойтов прошёл фронт. В боях
под Старой Русой он, командир отделе-
ния пехоты (то есть «царицы войны», а на
деле — самого жертвенного человеческо-
го ресурса войны), получил страшную
* Стаффаж — второстепенные элементы композиции, создающие фон, окружение, среду
для основных фигур и подчёркивающие их значение.
контузию, которая заставляла врачей
сомневаться, что раненый будет вести
полноценную интеллектуальную жизнь...
Вышло в точности наоборот. Близость
смерти открыла ему, видимо, картину
бесконечного боя высших сил во Вселен-
ной. Может быть, он стал духовидцем,
да таким, который ещё и может передать
открывшееся ему — в образах, понятных
нам. Что не каждому визионеру даётся.
Не оттуда ли и обострение чувства
к людям, порой незнакомым, к жизни
203
N OV G O R O D I C A
