мической фиксации. Сам автор оставил
для читателей последующих времён и эту
часть своего творчества.
Редакторской рукой профессор Еле-
на Александровна Рыбина превратила
предчувствие возможной книги в насто-
ящее издание. В этом проявилась давняя
литературная традиция, когда рукописи
великих людей, не предназначавшиеся
по какой-либо причине для печати или
не дошедшие при жизни до окончатель-
ной формы, выходили уже после смерти
автора. «О себе и о других» Янина — из
их числа. Россыпи разнообразных и раз-
ножанровых текстов редактор придала
элегантную форму.
В книге несколько разделов и список
упоминаемых лиц с краткими поясне-
ниями. С одной стороны, строгая и при-
вычная среда для глаза исследователя.
С другой — энергичное, масштабное пу-
тешествие по веку, наполненному встре-
чами с удивительными людьми, глазами
неутомимого и зоркого Валентина Лав-
рентьевича.
В предисловии Рыбина отмечает,
что учёный не вёл дневников и не пи-
сал мемуаров. И правда, вся жизнь его
ума — в русском средневековье. Для
пытливого читателя масштаб личности
Янина раскрывается через «Усадьбу нов-
городского художника XII в.» или «Очер-
ки истории средневекового Новгорода»,
динамичный, искрящийся литератур-
ной находчивостью диалог учёный ве-
дёт в легендарной книге «Я послал тебе
бересту...», титанически сдвигая пласты
истории и делая события давно минув-
ших столетий близкими современно-
му человеку. Но всё же, какими были
первые шаги Янина-человека? Об этом
можно составить представление, прочи-
тав раздел «О себе» в этой книге. Впро-
чем, получается снова не о себе, а о том
трудном, даже страшном и трагическом
времени, которое пришлось на детство
и молодость учёного. Сколько в этих
рассказах теплоты, остроумия, благодар-
ности судьбе и людям. Без сентименталь-
ности и горячечности ностальгии, а даже
с фирменной ехидцей и трезвой оценкой.
В этом феномен Янина-литератора. Как
историка и археолога, требовательного
к точности и не терпящего пустословия.
Как одарённого художника (в широком
смысле), отбирающего выразительные
рифмы жизни, уникальные артефакты
человеческих характеров.
Всё это также в изобилии есть в раз-
деле «О других». Янин-коллекционер, как
многие знают, оставил не только собра-
ние граммофонных записей, но и выда-
ющееся каталожное описание, по степе-
ни фундаментальности сравнимое с его
работами по средневековым документам,
актовым печатям и берестяным грамотам.
С такой же тщательностью он собирал
анекдоты о своих наставниках, современ-
никах-коллегах, других учёных и деятелях
искусства. Впрочем, жанром анекдота не
исчерпывается характер историй, расска-
занных Валентином Лаврентьевичем. Их
объединяет безусловная занимательность
и литературный вкус. Некоторые из них
находятся в статусе легенды, что автор
специально обговаривает. Свидетелями
других случаев является он сам. Отноше-
ние к героям историй самое разнообраз-
ное. Это чудаковатые и рассеянные мэ-
тры, отчаянные и находчивые студенты,
всевозможная номенклатура, в том числе
от академиков, которая так и просится
209
N OV G O R O D I C A
