JVa 19.
ОБЗОРЪ ПЕЧАТИ.
55
какая то холодность, уравновѣшенность, спокойствіе, если не равнодушіе
къ окруясающему... Но если мы и готовы были бы забыть И. А. Гон-
чарова, какъ человѣка, мы и наши будущіе молодые русскіе читатели
не будемъ въ силахъ забыть его, какъ творца „Обломова". Гончаровъ
началъ писать еще задолго до паденія крѣпостного права. И главныя
его произведенія посвящены именно картинному, художественному изо-
браженію быта помѣщичьей крѣпостной Россіи. Его три романа: „Обыкно-
венная исторія" (1847). „Обломовъ" (1858) и „Обрывъ" (1868), раздѣ-
ленные по времени десяткомъ лѣтъ, представляютъ, по его лее собствен-
ному признанію, одинъ большой романъ изъ „дореформенная быта". Всѣ
они связаны другъ съ другомъ самымъ тѣснымъ образомъ. Въ'„Обыкно-
венной исторіи" Гончаровъ хотѣлъ указать читателю, что уже въ то
время въ образованномъ, передовомъ, мыслящемъ классѣ была
сознана
необходимость труда
, настоящаго, нерутиннаго, а живого, направленнаго
на борьбу съ застоемъ, старыми порядками, привычками, понятіями.
А порядки, нравы и понятія
въ но время
были «жестокіе», какъ гова-
ривали современники гончаровскимъ типамъ,—типы Островскаго. Раб-
ское положеніе однихъ и праздная, безпечная жизнь другихъ наклады-
вали на русскую дѣйствительность слишкомъ мрачный колоритъ.
Съ этими мрачными картинами крѣпостной неволи всѣ сяшлись,
къ ней привыкли, приглядѣлись и не годами, а вѣками... Неимовѣрно
живуча и крѣпка привязанность къ сложившемуея старому укладу жизни.
Какъ бы ни были велики неудобства этого строя жизни, люди за него
держатся, его оберегаютъ. Воплощеніемъ сна, застоя неподвижной мерт-
вой жизни—и былъ Обломовъ; онъ, по словамъ самаго Гончарова, былъ
цѣльнымъ, ничѣмъ неразбавленнымъ выраженіемъ массы, покоившейся
въ долгомъ и непробудномъ снѣ и застоѣ.;. Но такой сонъ, такое мертвое
затишье жизни не проходить безъ толчковъ, безъ пробужденія... Такіе
толчки неизбѣжны въ лшзни. Люди, не замѣчавшіе раньше своихъ мрач-
ныхъ потемокъ жизни, вдругъ какъ бы ояшваютъ, обновляются духомъ,
начинаютъ осматриваться по сторонамъ и недоумѣваютъ, какимъ же
образомъ они,
люди,
могли жить и дышать въ той душной атмосферѣ,
что окружала ихъ раньше,
какъ
они могли ее переносить?.. Съ этого
момента начинается пересмотръ старыхъ порядковъ и понятій, начи-
нается торопливое, поспѣшное приготовленіе къ новой жизни, къ той
жизни, гдѣ не угнетается достоинство человѣка, гдѣ
труіъ
считается
обязанностью
всякаго гражданина, гдѣ проповѣдуется, что на пиру жизни
ни тотъ лучше всѣхъ, кто больше съѣлъ и больше истратилъ, а кто
больше всѣхъ и лучше другихъ создалъ, придумалъ, изобрѣлъ, срабо-
талъ что-либо на
благо
общее... Райскій—въ „Обрывѣ", по объясненію
самого Гончарова,—это проснувшійся Обломовъ: сильный новый свѣтъ
блеснулъ ему въ глаза, но онъ еще потягивается, оглядываясь на свою
прежнюю колыбель... Въ это время, —въ 60-ые годы,—что то пронеслось
