9
туры существовали одновременно, какъ существуютъ . он·!> и теперь, но только
взаимно соприкасаясь одна съ другою или обм-Бниваясь взаимно предметами быта
и искусства. Отсюда, если мы встр-Бчаеыъ разомъ на Зап. Двинi и на Волг-!; совер
шенно одинаковыя вещи, мы не можемъ еще заключать изъ этого, что онi
современны, такъ какъ въ одной мiстности формы быта и вещей ыiняются
быстро, въ другой, разъ попавши со стороны, задерживаются надолго. Такъ
бываетъ и теперь, при нивеллирующихъ все условiяхъ современной промышлен
ности и теперешнихъ путяхъ сообщенiя, но такъ · было особенно въ древности,
когда в·l>ковой обычай, передача вещей по наслiдству изъ рода въ родъ, косность
жизни и исконная вражда, какъ основа международныхъ отношенiй, закрiпо
щали въ извiстномъ племени явленiя быта и художественный вкусъ на многiя
столiтiя. Все это имiетъ особенную силу по отношенiю къ финскимъ и тюрк
скимъ народностямъ, занимавшимъ двi трети Европейской Россiи, и только
необычайная подвижность, предпрiимчивость, равнодушiе къ перемtнамъ и утра
тамъ и высокiя дарованiя, присущiя славянскому пле~\ени, могли оживить эту
мертвую среду къ жизни и прогрессу. Но все это должно быть принимаемо въ
связи съ мtстными, столь разнообразными, условiями жизни на великой равнинt,
которыхъ ыы, однако, не будемъ еще долго знать, а потому и должно смотрtть
на археологiю русскихъ древностей, какъ на такого рода научную область, гдt
все представляется въ крайней неполнотt, скорtе даже - отрывочности, а ыногое
должно оставаться проблеыатичнымъ или и вовсе неизвtстнымъ, и гд·Б, поэтоъ~у,
не можетъ быть пока точныхъ опредtленiй времени и мtста происхожденiн
предметовъ и формъ. Если мы встр·Бчаемъ извtстную намъ Поволжскую вещь
на запад-!;, то мы еще въ прав-!; считать ее указателемъ эпохи, коль скоро мы
точно знаемъ время ея появленiя на Волгt и коль скоро она на западi находится
въ немногихъ экземплярахъ, и то это будетъ лишь указателемъ времени 11осл1ь
того, какъ вещь появилась на Волгi. Но если та-же самая вещь повторена во
множеств-t экземпляровъ, мы должны предполагать уже мtстное ея производ
ство, но утверждать одновременность ея изготовлснiя, быть можетъ, значило-бы
ошибиться на цtлое столtтiе.
.
Русскiя художественно-бытов·ыя древности древнtйшаго, до-монrольс1<аго
перiода, времени сложенiя русскаrо государства, устройства русскаго народа на
житье въ пред·Блахъ средней Россiи и всего приднtпровья, съ обширньши ино
родческиыи окраинами, рано вошедшими въ составъ государства на Западt,
Ci–
вepi и Восток-!;, составляютъ уже нынi, т. е. на первыхъ порахъ развитiя русской
археологiи, обширную, съ трудомъ обозримую, едва угадываемую во всемъ своеъ~ъ
объем-!; среду. Разнообразiе этой среды, охватывающей находки отъ береговъ
Вислы до Волги и· отъ Ладоги до Крыма, соотвiтствуетъ ея особому историче
скому значенiю: въ русскихъ древностяхъ какъ-бы залегла вся глубина вtковой
русской народной старины, совмiстившей въ себi; преданiя и формы тысячелiтней
жизни среди культурнаго Востока и Запада, среди своеобразiя инородческихъ
племенъ, нашествiй необозримыхъ кочевыхъ полчищъ, среди походовъ на берега
Каспiйскаrо и Чернаго морей, въ Византiю и Болгарiю. Вмiстt съ переходомъ на
Русь различныхъ промысловъ и производствъ Востока и Византiи, въ ней рано
