органично присущее его
графическому языку. Уже
в ранних линогравюрах
к поэме П. Неруды «Четы-
ре времени сердца», в экс-
либрисах и замечательных
по степени завершённости
и смысловой точности ил-
люстрациях к гоголевским
«Запискам сумасшедшего»
эта черта обращала на себя
внимание. С годами она
приобрела ещё большую
определённость: метафо-
ра стала сложнее, глубже
и свободней [2, с. 11–15].
Спо с о бно с т ь к фи -
ло с офс ким о б о бщени -
ям позволила художнику
вступить в диалог с Досто-
евским — одним из самых
сложных писателей мировой
литературы. В 1978 году он
создал небольшой цикл
станковых листов по мо-
тивам романа «Братья Ка-
рамазовы». Многие главы
романа были написаны До-
стоевским в Старой Руссе.
Сам город стал прообразом
Скотопригоньевска, в котором и происхо-
дят главные события романа. Топография
романа почти точно совпадает с реалиями
Старой Руссы. В семидесятых-восьмиде-
сятых годах XX века известный москов-
ский график М.Г. Ройтер выполнил серию
акварелей, на которых изображены угол-
ки города, интерьеры Дома-музея, ассоци-
ирующиеся с великим романом. Лучшие
из них удивительным образом передают
тревожность и драматизм, характерные
для атмосферы романа, сохраняя вполне
реалистический даже пленэрный характер
письма.
Борис Непомнящий отталкивается не
от сохранившихся реалий среды, в кото-
рой разворачивается действие романа.
Его привлекает пространство мыслей
и страстей — символическое, очищенное
от бытовизма. Он стремится выразить
страсть и страдание, боль, разрывающую
душу, и холод отчаяния, веру и безверие.
Рис. 1. Дмитрий Карамазов.
Иллюстрация к роману «Братья Карамазовы».
1978 г. Бумага, офорт. НГМ КП 28724.
179
N OV G O R O D I C A
