48
!
ВѢСТНИКЪНОВГОРОДСКАГО ЗЕМСТВА.
in°21.
него.—«Изъ стрѣлковъ, значитъ, будешь».—«Изъ стрѣлко-овъ»—передразнилъ
странникъ. Тебя бы, дурака, самого поучить надо! Ну, да жалко мнѣ тебя. Вогъ
ужъ съ тобой, пойдемъ вмѣстѣ.. Тебя какъ звать-то?»—«Никитой»—«Ну, Ни-
кита, вставай! Будетъ, отдохнили. Вонъ ужъ гдѣ солнышко. Скоро деревня бу-
детъ». Встали, пошли. Разговоръ не клеился. Деревня была уже видна.— «Вонъ
она, деревня, видишь? Я что ни буду разсказывать, внушалъ Никитѣ странникъ,
ты все, знай, молчи, все равно, какъ будто нѣмой будешь»..
Странникъ и Никита сидѣли уже на крылечкѣ хаты, окруженные толпой
хохловъ,—мужиковъ и особенно бабъ. На столѣ странникъ разложилъ весь свой
«святой припасъ»; тутъ были раковины съ «Мертваго моря», собранныя имъ
въ Одессѣ, тутъ и пузырьки съ ижехерувимскими каплями, восковые огарки
изъ подъ святого огня, картины и фотографіи.. Онъ держалъ въ рукахъ кар-
тину, изображающую Ново-афонскій монастырь, и разсказывалъ пѣвучимъ высо-
кимъ голосомъ о тихой и святой жизни въ благочестивомъ монастырѣ..—«От-
стояли мы обѣдню, напѣвалъ онъ, вышли на волю.. Глянули на кумполъ—и
что же, братцы мои, стоитъ на облачкѣ сама Матушка-Богородица. Все равно,
КЯКЪ НСІ
картинѣ тутъ.. Сіяніе отъ нея—глазамъ больно смотрѣть, солнцу по-
добно.. Съ нимъ вотъ вмѣстѣ были», прибавилъ онъ, кивнувъ на Никиту.. Ни-
кита краснѣлъ и косился на окружающихъ.—«Нѣмой онъ, говорить не мо-
жетъ»,—объяснилъ странникъ.—«Ну, хорошо, ладно,—увидали мы это съ нимъ,
смутились въ сердцѣ, пали на земь. И взмолился я къ Владычицѣ Небесной:
«Мать пресвятая Богородица, утѣшеніе всѣхъ скорбящихъ! Будетъ-ли товарищу
моему спасеніе, отверзятся ли ему уста? И случилось тутъ знаменіе.. Глянула
на насъ Матушка, за уголышекъ ризу взяла свою и три раза его вотъ благо-
словила и
больше ничего. Это что значитъ? Значитъ: молись и вѣруй, три
года тебѣ терпѣть, а тамъ будетъ тебѣ по вѣрѣ твоей».. Странникъ замолчалъ.
Никита сидѣлъ красный, волкомъ глядя вокругъ.—«Вѣруй въ Матушку, и все
приложится тебѣ,—снова заговорилъ странникъ. Помни Бога, для Него живи въ
мірѣ, для Него трудися! Странникъ погрозилъ пальцемъ.. А мы что? Все о себѣ
печалуемся, какъ бы помягче пожить, да послаще».. Тутъ еще странникъ раз-
сказалъ о братьяхъ-плотникахъ, что въ пещерахъ кіевскяхъ лежатъ: двѣнадцать
къ небу ликомъ,—это тѣ, что попросили у Богородицы царствія Божія, а
тринадцатый промежъ нихъ—бокомъ,—это за то, что на злато прельстился»..
—«А це кто?»—прервалъ его старикъ-хохолъ, разсматривавшій образа изъ кіев-
скаго собора св. Владимира.—«Никита Столпникъ, святой угодникъ переслав-
скій.. Видишь на столбѣ стоитъ? Тридцать лѣтъ и три года простоялъ?».. И
дальше онъ разсказывалъ про Никиту, какой онъ былъ въ молодости «суровый
и мятежный», обижалъ людей, и какъ явилось ему знаменіе: жена его варила
мясо и увидѣла въ горшкѣ кипящую кровь, а въ крови этой мелькали человѣ-
ческія головы, руки и ноги.. Ужаснулся Никита, пошелъ къ монастырю, влѣзъ
въ болото и простоялъ тамъ три дня, отдавъ тѣло свое на съѣденіе комаровъ..
А потомъ построилъ себѣ столбъ и на немъ спасался»..
Хорошо разсказывалъ странникъ. Лицо у него стало какое то свѣтлое...
И съ Никитой творилось что то странное. Онъ забылъ, что передъ нимъ ни
больше, какъ «стрѣлокъ», и онъ задумчиво смотрѣлъ въ степь, гдѣ онъ безъ
пути бродилъ два мѣсяца...
Темнѣло. Странникъ и Никита оставили за собою деревню и шли по степи.
Никита ковылялъ на больныхъ ногахъ и, молча, косился на своего спутника;
лицо странника казалось ему чуждымъ и даже страшнымъ. А странникъ
шелъ рядомъ, беззаботно посвистывая...—«Ну, поглядимъ, сколько нынче Вогъ
послалъ!—заговорилъ странникъ. Э-эхъ, коробушка-матушка, вались на тра-
вушку»... Странникъ вытащилъ изъ кармана деньги и сталъ считать,—оказалось
