подземных профессий, не в этом. Глав-
ное — чувство неразрывности того, что
видишь вокруг себя, в своём подземном
хозяйстве, с жизнью спешащих по ас-
фальтовым тротуарам людей сегодняш-
него дня, с пытливым любопытством
туристов, с заботами градостроителей,
с нуждами сегодняшней исторической
науки, которая в общем-то, исследуя про-
шлое, работает для будущего.
В раскопе ощущаешь себя находя-
щимся как бы внутри гигантской кон-
струкции, которую начали возводить
более тысячи лет тому назад наши пред-
ки, а для завершения её нет сроков. Мы
привыкли воспринимать сегодняшнюю
«дневную поверхность» как извечно за-
данную, но это не так. Наше бытие много
выше бытия предков — не в переносном,
а в прямом смысле. Жизнедеятельность
человека откладывает пласты, называе-
мые археологами «культурным слоем»,
которые правильнее было бы понимать
как «слои культуры», потому что они
хранят то, что и составляет культуру:
радости творчества, боль разрушений,
шедевры искусства, цепкую тяжесть ру-
тины, удовлетворение достигнутым, дер-
зание нового.
Здание городской культуры много-
этажно, и сегодняшний город тем проч-
нее и соразмернее, чем крепче он стоит
на своём изначальном фундаменте, зало-
женном ещё тогда, когда первопоселенцы
безошибочно избрали место жительства
для себя, своих внуков и правнуков.
Поучительно бывать на дне раскопа,
когда он полностью исчерпан, доведён
до «материка» — до поверхности того дна,
когда по ней ещё не ступала нога навеки
поселившегося здесь человека. На от-
весных стенах раскопа, зачищенных для
снятия профилей, читается многовековая
история Новгорода. Верхний подземный
этаж — недавнее, сидящее в сердце раз-
рушения города фашистскими вандалами.
Когда мне впервые довелось работать на
новгородских раскопках — а это было
в 1947 году, — наиболее частой наход-
кой на этом этаже, ещё пахнувшем гарью,
были запертые замки на дверных щекол-
дах: жители надеялись вернуться в свои
жилища... Полуметром (или двумя эта-
жами) ниже — мощённые булыжником
мостовые, по которым ходили Герцен
и Достоевский, лёгкой походкой пробе-
гал Пушкин. Ещё ниже — слои, оставлен-
ные не знавшим покоя Петром, который
вместе с Брюсом укреплял Новгород на
случай шведского нападения.
И вот мы в средневековом Новгороде.
Его этажи легко подсчитать по ярусам де-
ревянных мостовых. Избыточная влаж-
ность почвы уже в Х веке заставила нов-
городцев задуматься о благоустройстве
города. Его улицы покрылись широкими
настилами из сосновых плах. Культурный
слой по сторонам их, однако, нарастал
быстрее, чем снашивались настилы,
и новые их ярусы укладывались прямо
на предыдущие. В древнейших частях
города число таких настилов к XV веку
достигло невероятной цифры — до три-
дцати. Уличные мостовые образовали
жёсткие конструкции самой градостро-
ительной схемы. Она сформировалась
теми улицами, знаменитые названия
которых сохранила летопись: Славная,
Розважа, Рогатица, Лубяница, Нутная,
Легоща, Прусская, Чудинцева, Щеркова...
Эти ярусы стало возможным не только
подсчитать, но и датировать с предельной
88
Н О В ГО Р ОДИ К А
