Кг 13.
        
        
          ОБЗОРЪ ПЕЧАТИ.
        
        
          57
        
        
          открыть только для одной Новгородской губерніи, чтобы всѣ дѣти
        
        
          
            могли
          
        
        
          учиться! Въ прошломъ году отказано въ пріемѣ по Новгородской губер-
        
        
          ніи 1060 дѣтямъ! Школъ мало у насъ. Гибнуть даромъ и теперь моло-
        
        
          дыя силы крестьянства, нѣтъ имъ выхода къ свѣту. Только немногіе,
        
        
          болѣе способные, смѣлые, счастливые пробиваютъ дорогу и помимо
        
        
          школы, сами по себѣ, «самоукомъ»,— волей да терпѣньемъ. Но что было
        
        
          въ глубокую старину, когда было еще того темнѣе, когда печатное
        
        
          слОво не попадало не только въ деревню, а было рѣдкостью въ комнатѣ
        
        
          горожанина?! Что было въ то время, когда крестьянство и воли то своей
        
        
          не имѣло? Тяжк ія были тогда времена, трудно жилось тогда темному,
        
        
          бѣдному люду. И тѣмъ не менѣе еще и тогда выходили въ люди, волей
        
        
          да терпѣньемъ, герои-самоучки. Ихъ было немного, —они были рѣд-
        
        
          костью на сѣромъ фонѣ русской старины, но, вѣдь, не о всѣхъ ихъ мы
        
        
          знаемъ. А сколько ихъ, этихъ самоучекъ сошло въ могилу, недождав-
        
        
          шись лучшей доли, къ которой они такъ жадно стремились. Вотъ по-
        
        
          чему приходится удивляться настойчивости и терпѣнью тѣмъ изъ просто-
        
        
          народья, кто жилъ еще въ крѣпостной зависимости и пробился къ обра-
        
        
          зованно. Пало крѣпостное право и стало тогда легче пробиваться къ
        
        
          свѣту всѣмъ, кто чувствовалъ въ душѣ жажду знанія, или чувствовалъ
        
        
          влеченіе къ музыкѣ, художеству, пѣнію кто горѣлъ мыслью о лучшей
        
        
          жизни, о лучшей долѣ. Въ настоящее время, въ деревнѣ нѣтъ, нѣтъ,
        
        
          да и натолкнешься на просвѣщеннаго крестьянина самоучку, у котораго
        
        
          есть и библіотечка хорошая, есть и газета или журналъ,—съ нимъ
        
        
          можно побесѣдовать о вопросахъ науки,—опъ же не прочь дать и само-
        
        
          стоятельное мнѣніе о текущихъ вопросахъ общественной и политической
        
        
          жизни нашей и заграничной. И только въ глухихъ мѣстахъ и углахъ
        
        
          нашего непріютнаго сѣвера можно еще встрѣтить села и деревни, куда
        
        
          не успѣла еще заглянуть ни школа, ни книга. Тамъ и сейчасъ закрѣ-
        
        
          пощена мысль человѣка-земледѣльца, тамъ и сейчасъ еще, можетъ быть,
        
        
          гибнутъ безслѣдно дарованія и таланты русской земли. Если лее гдѣ
        
        
          въ такомъ мѣстѣ и проснется талантъ, затоскуетъ онъ по правдѣ, по
        
        
          свѣтѣ, по новой жизни,—то зачастую съ этой тоской, неудовлетворен-
        
        
          ной и тѣмъ болѣе мучительной, пропадетъ отъ бѣдноты и нужды, ни-
        
        
          кѣмъ не замѣченный, никѣмъ ни пригрѣтый. Передъ нами встаетъ
        
        
          цѣлый рядъ самоучекъ-крестьянъ. Посошковъ—крестьянинъ-мыслитель,
        
        
          первый русскій экономистъ. Онъ много изобрѣталъ, много писалъ и работалъ
        
        
          въ зарождавшейся въ то время при Петрѣ, промышленности,—онъ про-
        
        
          водилъ настойчиво мысль, что Россія, должна итти впередъ по пути
        
        
          -
        
        
          развитія всѣхъ ея народныхъ сидъ и богатствъ,—въ этомъ все ея эко-
        
        
          номическое спасеніе. Онъ ратовалъ за широкое просвѣщеніе народа, онъ
        
        
          болѣлъ душой о его темнотѣ. Невольно задумываешься: вѣдь, это былъ
        
        
          мужикъ-начетчикъ московской церковной письменности, человѣкъ до
        
        
          извѣстной степени приверженный старинѣ и онъ, еще тогда больше,